Нужен какой-то определенный момент, переломный, можно даже сказать, чтобы начать думать о последствиях. До этого моменты ты вроде как и не задумываешься о том, что может быть и к чему могут привести твои действия, но, чаще всего, момент познания истины приходит только потом, а мы жалеем о совершенных действиях и рассуждаем: как бы было, если бы не... глупые, глупые люди... Наши любимые "если бы не", и многие "возможно", никогда не пришедшие к реальности - все это слишком глупо и самонадеянно. Мы пытаемся отдалить от себя какую-то в будущем известную истину и, быть может, она известна нам уже на данный момент - мы можем предполагать, догадываться о том, что будет, но пока это не ударит нам в нос - мы даже смотреть не будем. Такие вот мы слепые, люди. Я сама понимала, что именно такой и была, только вот постоянно отгоняла от себя эти мысли. Я отгоняла чувства к людям, потому что была уверена в том, что я не создана для серьезных отношений, хотя, на самом деле, я просто не хотела признаваться, что боюсь привязываться к людям. Потому что это чувство, любовь, оно может вызвать внутри ураган и может уничтожить тебя к чертовой матери. Оно велико и приносит чувства совершенно противоположные друг другу. Я их боялась, я не хотела их испытывать, не хотела ответственности. Мне не хотелось, чтобы вся жизнь, все мелкие моменты, все мысли вертелись только вокруг одного человека, как будто мир на нем сосредоточен. Мне не хотелось уделять этому внимание и я как-то удачно убегала от этого всегда, мне удавалось не попадать в ловушку до конца, даже тогда, когда я была немного уже поймана. Но сейчас, видя как переживает Даррен, чувствуя, как он держит меня в своих руках, слушая его слова извинения - все внутри меня отчего-то сжималось и мне хотелось бы сказать ему, чтоб он перестал париться из-за меня так, будто я девчонка какая-то маленькая и шел бы дальше, но мне было приятно то, что он был рядом со мной. Мне бы хотелось, чтобы он был рядом со мной чаще, а не только тогда, когда мне больно. В тот момент я признала себе, что мне нравится, когда обо мне заботятся. Мне нравится не быть одной и, может быть, мне понравится чувствовать себя слабой хотя бы с кем-то. Точнее... я, в принципе, часто чувствовала себя слабой, я же баба, в конце концов. Просто мне хотелось бы быть с человеком, кому не нужно врать о том, что у меня был хороший день, хотя на самом деле хочется закрыться в комнате и прореветь до потери сознания. И в такие моменты хочется не быть одной, а было бы неплохо, если бы рядом был кто-то, кто обнимал бы меня и успокаивал. Но самая большая проблема из всех, что сейчас ударили мне в голову, так это то, что образ загадочного молодого человека, который был бы со мной и защищал бы меня, быстро и четко приобретал очертания. И довольно ясные и понятные, что не ошибешься. И я уже смотрела на Даррена так, как будто он был каким-то чудом света, хотя самой мне хотелось врезать себе по лицу, чтобы просто перестала так смотреть и начала бы говорить в своем стиле. И это было глупо, это было очень глупо, потому что я не хотела, чтобы это произошло. Даррен? Серьезно?
- Да ладно, ты же хотел сюда сходить. Место так себе, но это мы просто не учли всяких дерьмовых факторов, - мне просто не хотелось, чтобы Крисс посчитал, что я какая-то там скучная и унылая, поэтому не хочу ходить в такие идиотические места как психбольница или что-то. Мне, в действительности, были скучны всякие обычные времяпрепровождения, но, если по честному, то можно выбрать что-то менее опасное и в столь же мере интересное, как путешествие в место, вроде этого. Мы просто не учли то, что на нашем пути могут встретиться не призраки, а сломанные двери, которыми можно хорошенько покалечиться.
Мы уже подходили к лестнице, спустившись к которой можно было быстро прийти к выходу и я практически расслабилась, пыталась отвлечь себя тем, что скоро мы выйдем из этого страшного, темного и холодного помещения и все будет нормально, но все пошло не так, как ожидалось ровно в  тот момент, когда мы начали спускаться. Я чувствовала руки Даррена сначала, но потом раздался резкий звук, который был похож на треск половицы и я уже не чувствовала хватку парня, а слышала лишь грохот, который длился секунд двадцать, но мне казалось, что он продолжался пол часа, потому что я стояла в ужасе и не могла пошевелиться. Я хотела сразу ринуться вниз, к Даррену, но мои ноги онемели от ужаса, а сама я не верила тому, что произошло. Снизу не раздавалось никаких звуков и слезы подступили к моим глазам. я пыталась себя убедить, что с ним все нормально. Что он жив и сейчас крикнет мне что-то, но было все еще тихо. А сама я не спускалась, потому что было жутко темно и, с моим феноменальным везением, я бы рухнула прямо также, потому что я не знала, что с этими половицами такое. Если со мной произойдет тоже - вряд ли я смогу оказать помощь Криссу, поэтому я на ощупь начала искать перила и потом начала спускаться. Сердце бешено колотилось от ужаса, я уже немного всхлипывала, потому что Даррен был тих, и это было совсем не хорошим фактом. Но затем я услышала его голос. И вместе с облегчением от того, что он жив, на меня накатила новая волна непонятного ужаса и истерики - что с ним, с ним все нормально, как мне быть?
- Даррен, - пропищала я, садясь рядом с ним и вглядываясь в его лицо, хватая руки и пытаясь сдержать рыдания, которые так стремительно желали меня настичь, но я не должна была это делать, я должна собраться, - Так, стой... сейчас все будет хорошо. Мы доедем до больницы и там тебя полечат и ты снова будешь в порядке, хорошо? - может, трогать его лицо и целовать его щеки в состоянии аффекта мне, конечно, не стоило бы, но я ничего не могла с собой поделать, - Ты облокотись на меня, я попробую тебя поднять. Здесь идти нам недалеко, ты же знаешь. Совсем чуть-чуть осталось. Ты жив? Не умирай! Черт... - я протянула руки вперед, пытаясь сделать так, чтобы парень облокотился на меня, а затем начала медленно подниматься, помогая Даррену встать. Будь сейчас обычная ситуация - вряд ли я смогла бы сделать что-то в этом роде, но будучи в состоянии паники и состоянии аффекта, адреналин в моей крови плескался так сильно, что мне казалось, что я и машину вытолкать из кучи дерьма в одиночку смогу, так что...
- Ну давай, солнышко, пошли... Ты будешь в порядке скоро. - выходя за дверь, я как-то облегченно выдохнула, потому что одна из проблем была позади. Машина была в паре минут ходьбы и можно было помочь как-то таблетками, перевязать раны и мчаться в больницу, чтобы там оказали более серьезную помощь. У самой плечо гадко ныло, но я пока не обращала на это внимание, хотя я была уверена, что когда действие шока пройдет - боль вернется с новой силой.
- Давай, садись, - я шептала какую-то чушь, пока открывала дверь машины и усаживала туда Даррена, после чего пыталась найти аптечку в багажнике, что мне удалось, к счастью, - Дарр, выпей... выпей это полегче боль... и вот..., - я не знала, что еще можно здесь делать. Я лишь достала бинт и, вылив на него немного перекиси, промыла ногу, из которой шла кровь, а затем замотала ее дрожащими пальцами, именно поэтому все получилось так дерьмово. Достав еще один бинт и проделав с ним тоже самое, я аккуратно промокнула рану на лбу, качая головой и кусая губы - сердце у меня обливалась кровью от одного зрелища этого всего. Мне так хотелось, чтобы с ним было все нормально. Так хотелось, чтобы ему не было больно, чтобы всего этого вообще не было.
- Так, все.. поехали. - пробормотала я, выпив пару таблеток обезболивающего и садясь за руль машины. Несмотря на то, что в положении мы были вряд ли слишком радужном, я все таки чувствовала облегчение, что мы покинули эту чертову больницу. И почему-то в этот момент мне хотелось сказать "я люблю тебя", но это был полный идиотизм. И это напугало меня до чертиков, потому что всего этого быть не должно. Даррен мой друг, я не должна так думать. Я не могу позволять себе переходить через границы. Хотя мне хотелось бы пересечь их все к чертям и просто жить.
- Ты как...? - когда мы уже выехали на шоссе, я спросила его.  Нужно было вести машину осторожнее. В еще большие неприятности попадать бы не хотелось.

Я стягиваю резинку с огненно-рыжих на солнце волос, они игриво взлетают под дуновением ветра, что так нежно не дает мне умереть от жары. Я еле слышно шепчу ему «спасибо» и смеюсь над собой – а еще Торри считает себя сумасшедшей. Мое сознание все-таки еще в порядке, просто слишком задумчива. Иногда. Беспричинно улыбаюсь, и мысли уносят меня далеко отсюда – дальше северного леса, дальше иллинойских заводов, дальше тихого океана. Куда-то на дно Антлантиды, к русалкам и ракушкам.  В ласковые объятья морской пены и медуз.  Забывчиво вспоминаю, что никогда не видела море. Только океан – из иллюминатора самолета, из окна квартиры. На пляж мне нельзя – молочная кожа сгорает мгновенно, а по вечерам так мало попутчиков. Люблю одиночество, но не всегда. Океан – такое место, где никто не должен быть один.
А впереди что-то белое. Медленно сбросить скорость и объехать - трасса пустая, останавливаться смысла нет. Аккуратно нажимаю на теплую медаль, как вдруг на мои руки ложатся чьи-то холодные и внезапно выкручивают руль. Меня резко прижимает влево, и мы пролетаем мимо белого пятна. Торри - лишь сдавленно выдыхаю, подавляя в себе остатки калейдоскопа не печатных слов, чуть не обрушившихся на мою чудесную подругу. Я протестующее шевелю пальцами, пытаясь сникнуть руки Торри, но она отпускает, лишь выровняв машину по дороге.  Я бы вполне справилась и сама – слова сами собой вырываются из огонька раздражительности, что я безуспешно пытаюсь потушить. Я кусаю губу и внимательно слежу за дорогой, не отпуская руль. Костяшки пальцев быстро белеют и мягко ноют о пощаде, но я не обращаю внимания.  Мысли, словно рой пчел, вьются в голове и больно жалят фантазиями  - "а вдруг", "а что если" и мне уже не до смешливых слов Торри. Через пару минут я уже не злюсь на нее, а беспокойно оглядываюсь назад – на Стич. Кажется, она в порядке. Мне становится стыдно, что о ней я вспомнила в последний момент. Да, из меня вышла прекрасная подруга. Последний раз оглядываюсь на Торри, тянущейся за сумкой вниз. Не обиделась ли она? Зачем надела кофту с длинными рукавами в летний день? Остается лишь задаваться вопросами, ведь я, как всегда -  лишь царапая ладошки о ласковый снег в отражении глаз. Стараюсь не навязываться, но и не сдаюсь, каждый раз уточняя я все ли в порядке, нужна ли помощь. И получая отказ. Каждый раз.
А остаток дороги мы проезжаем без происшествий, под легкое пение Торри и Стич, моей настроение взлетает как птичка. Вот бы не расшибиться о проезжающую машину. От счастья. А вот и моя парковка – съезжаю с трассы на солнечо-зеленый луг. Вырываюсь наконец-то из машины и медленно  потягиваюсь, слушая, как нежно хрустят косточки. Стич уже вышла, и я любуюсь игрой света на ее волосах – темные, светлые, золотистые. Мне хочется ее обнять, но мое внимание привлекает Торри. Она машет руками, что-то показывает. А я несвоевременно отмечаю легкость и грацию ее движений. Как я раньше не замечала? Смеюсь счастливо, но тут же замолкаю, понимая. В сердце лишь что-то мелькает, как легкое воспоминание, ретроспектива далеко в прошлое с пьяной Торри в главной роли. Не самый лучший фильм. И когда она успела?
Эй, ты куда? – растерянные переглядки со Стич, я ей киваю, чтобы шла за ней. Я опять волнуюсь, но, наверное, напрасно. Захлопываю машину и прячу серебристые ключи с ярким брелком в карман. В руке лишь бутылка с любимой апельсиновой фантой с цветастой оберткой. Мы не надолго.

— Имя персонажа: Шеннон Джорель МакТавиш | Shennon Jorelle McTavish * Книги свои пишешь под псевдонимом - Джорель Мармонт | Jorelle Mormont — Возраст: 45 лет — Деятельность: книжный критик, писатель, а в каком жанре это уже ваше дело — Желаемая внешность: John Barrowman

— Общее описание персонажа:
Можете лепить с персонажа, что хотите, можете взять какой-то прототип для характера, ну. А я по фактикам коротко, но ясно
— Шотландец. Родился в прекрасном Эдинбурге.
— Шеннон решительный, он ужасно не любит, когда ему противоречат. Когда ему противоречит Чендлер начинается ссора под названием ад.
— Не так болтлив, как Чендлер, но все же пообщаться любит. На всякие левые темы.
— Фанат футбола и баскетбола, в школьные года играл в футбольной команде.
— Такой самый важный факт – не понимает вообще юмора Чендлера. И каждый раз об этом прямо ему говорит, чтобы как всегда расстроить и услышать от Чендлера, что он зебра.
— Каждый день или через день Шенн всегда тянет Чендлера на задний двор дома и пытается уже сотый раз научить Чендлера играть в футбол. Все там очень плохо
— Обаятельный, Шеннон человек, который притягивает к себе. Он может заинтересовать любого, сделать так, чтобы его слушали и тырым-пырым.
— Уже несколько лет не даёт Чендлеру сделать сплит языка о котором Чен мечтает уже ого-го сколько лет.
— Редко признает, что не прав, из-за чего извиняться не привык, хотя все же время от времени приходится опустил свою гордость.
— Шеннон и Чендлер познакомились ещё в школе, когда им обоим было по шестнадцать лет. Чендлера перевели родители в другую школу из-за случившегося с его старшим братом, а Шенн такой лапусик учился в этой школе с самого начала.
— Именно Шенн предложил Чендлеру встречаться, именно Шенн предложил Чендлеру найти суррогатную мать, чтобы она родила им ребёнка, именно Шенн дал имена дочерям. Везде Шеннон первый.
— Шеннон гомосексуал это должен был быть первым фактом, но ладно. У него есть семья, супруг и две прекрасные дочурки (Шейла и Шеона) . А ещё у него есть зять, а вообще у Шеннона много родственников и друзей, среди друзей дочерей, да.
— Шейла - дочь Чендлера, Шеона – дочь Шеннона. Все от милой суррогатной дамы, да.
—

Парочка слов об Мистере МакТавише в моей анкете

Я ещё в школе стал встречаться с МакТавишем, знаете встречаться с человеком, который уже всё продумал на двадцать лет вперед довольно таки сложно, притом если у него есть море других веток развития наших отношений. Он предсказывал, что у нас будут дети, милые, рыженькие детки, а я смеялся на его слова, говоря, что он дурак. В итоге я ошибся, очень ошибся, моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда ТакТавиш предложил найти суррогатную мать.  Мне было тогда восемнадцать, меня все равно не пожалели.

Находясь в кухне и стараясь приготовить себе хоть что-то, я недовольно фыркал, хмыкал, проклинал кухню и сто раз успел проклясть МакТавиша из-за того, что тот кинул меня, заставил готовить ему ужин. Я не умею! Если я включу плиту, кухня загориться и я загорюсь вместе с ней и всем будет плохо. Погибнет мой Тотошка.
- МакТавиш, я тебе отом… Аааа! – я кричу так, словно мне руку хотят отрезать. А ещё я упал, эффектно так, но зато у меня появилась возможность спрятаться в каком-то уголке, найти предметы, чтобы сделать с них крест и начать отгонять МакТавиша из кухни. Что он сделал? Этот придурок притащил в МОЙ дом УЖАСНУЮ куклу. Она такая большая. Она  размером в плюшевого медведя, ужас. Мне сейчас ещё хуже станет и я шлепнусь в обморок. Я ненавижу кукл, у меня истерика, когда я их вижу. Лучше купите мне розовый домик или несколько пони, но не куклу и не в девятнадцать, же лет!
- Ты придурок? Нет, ты придурок. Идиот. Боже, во имя Шотландии и всего народа убери эту страшную куклу. Убери её! Я ребёнку нашему пожалуюсь, какой у неё отец! – орёт, чуть ли не пищит. Да, я до истерики боюсь кукл, и МакТавиш об этом прекрасно знает. Я ему ещё на первом свидании сказал, что у меня фобий сто пятьсот и одна тысяча.
- Не пищи, как девочка. Разбудишь ребёнка. А вообще мне психолог сказал, чтобы избавиться от фобии нужно встретится с ней. Так что… Лови! – и кидает в меня эту чертову куклу. А она попадает мне в плече и я, кажется, умер.
Я не знаю, что произошло потом, но я отчетливо помню, что все же в оброк шлепнулся. Но зато после этого МакТавиш поклялся, что больше такого делать не будет.

Каждый день у нас был день веселья, каждый день у нас что-то случалось. То я придурок забуду ребёнка в автобусе… И да я его забывал на что добрый мистер МакТавиш мне чуть голову не открутил за это. Вместо всяких куколок я дарил своей дочке живых животных, так что понятное дело, что в доме у нас всегда был зверинец. За которым, кстати, МакТавиш и убирал. Я вместе с ребёнком с питомцами игрался, у меня детство ещё, да.

В нашем доме всегда был порядок, нет порядка вообще не было, просто у нас всё было по графику, что/когда/где каждый из нас должен делать. У нас все было распределено, я был кухаркой, МакТавиш же убирал в доме, я строил лего с детьми, МакТавиш ходил за продуктами, я ушел на работу, МакТавиш вместе с детишками пошел по магазинам. Вообще я хотел ходить с ангелочками своими по магазинами! Но этот подлец сказал мне тогда, что если я пойду с детьми по магазинами, я притащу домой пять пакетов новой одежды и много-много лего. МакТавиш просто не понимает.
Кстати, я работаю актером и телеведущим. Я очень знаменит вообще, такой себе звезда из-за чего у меня часто случались ссоры с МакТавишем. То я в фильме девушку поцеловал, то я в кадре не так задницей вельнул, то какого чёрта у меня засос на шее. Ну, весело у нас было, дети привыкли к таким ссорам, а мне было только в радость с ним ссорится, и проводить кучу доводов и в конце всегда выходить победителем.
В Эдинбурге мы жили долго, очень долго, но как-то одним прекрасным днем мне в голову стукнуло переехать в другой город. Мы и переехали все в Чикаго, я заранее поговорил с менеджером своими, чтобы он мне в США нашел работу и так далее, все прекрасно вообще. Мы купили красивый, большой дом, в котором можно было на велосипеде кататься и в баскетбол играть. Дети были рады. Что касается меня и МакТавиша, мы уже были приличное время вместе и уже женаты, вообще давно уже женаты, мы такие молодцы, да-да.

— Кем приходится:
Супруг, человек, который терпит Чендлера уже много-много лет. Шеннон с Чендлером пережили многое, да и сейчас каждый день для них - это очередное приключение или милая ссора с плохим концом. Они любят ссорится, Чендлер постоянно ссорится с Шенном из-за пустяков, а Шенн ссорится с Чендлером только из-за того, что тот очень часто не соглашается с его мнением, но, а так прекрасная семья. Да.
— Дополнительно:
Этого персонажа ждут восемь человек, очень сильно ждут. Всё, что я хочу и другие семь человек это активность, желание играть и общаться за игрой. Хотелось бы чтобы игрок не пропадал через день-два, развивал сего персонажа и вообще был самым прекрасным.
Графикой обеспечат, игрок тоже, общением - выше крыше.
* Если первое имя не нравится можете сменить, но оно должно начинаться на букву Ш Да, всё так сложно.
— Пример поста:

пост

The Glitch Mob – Fortune Days
Айзек никогда не думал, что у людей может биться так сильно сердце. Его учащенное сердцебиение ударяет по ушным перепонкам, стук сердца словно находится в голове у Лейхи. Как тяжело. Тяжело. Что произошло, из-за чего он чувствует такую слабость? Он не может контролировать свои способности, словно его только недавно обратили в оборотня и он ещё не научился пользоваться своими способностями. Оборотни имеют хороший слух. Сейчас это подтверждается. Айзек слышит все, что происходит в лесу. Вот белка идет по сухой ветке дерева и случайно роняет свою пищу. В кусты. Ох, как же это бьет по ушам парня. Ужас. Неприятно, хочется взять и просто оторваться себе сердце. Нет, оторвать себе уши, чтобы не слышать этого. Что такое? Почему он не может контролировать себя? Айз задает сам себе этот вопрос, но найти самостоятельно ответа не может. Ох, черт. Подросток тяжело выдыхает сквозь стиснутые зубы, он идет по направлению в убежище Дерека Хейла. Он идет домой, в свой дом, где точно ему помогут. Парень держит одну руку на голове, пытается как-то отстранится от мира, от этой шумной природы. Не получается. Он не может.
Через несколько минут он уже стоит возле дома, парень заходит внутрь и ступив через порог сразу же зовет Дерека. Зовя его по имени. Но никто не отзывается, никто не приходит, парень недовольно фыркает и дергает за молнию, пытаясь расстегнуть мокрую от дождя куртку. Руки дрожат. Да, что, черт возьми, происходит? Лейхи облизывает пересохшие губы и наконец, совладав с собой, расстегивает куртку и идет внутрь дома, внимательно изучая, словно он здесь был впервые. Стены не те, потолок не тот, вещи стоят не на тот месте, для Айзека все другое. Он здесь никогда не был. Никогда, но он точно не ошибся домом это просто невозможно, он чувствует запах оборотней, запах альфы, он пришел туда куда ему нужно, но почему голова сейчас его подводит?
- Ваза, эта ваза мне знакома, - вслух произносит шатен, увидев на столике вазу. Со стороны эта ваза ничем не отличается от обычных, для старого дома. Обычная, темного оттенка ваза с потрескавшимися краями у горлышка. Но Айзек видит совсем другое перед собой. Белый, тонкий фарфор с неясным рисунком на одной стороне. Очень знакомая ваза. Айз пытается вспомнить, где же он раньше её видел и тут момент из его прошлого всплывает в его голове. Отец. Его отец когда-то запустил эту вазу в него.. в Айзека. Оборотень сейчас больше похож на перепуганного волчонка, он вздрагивает всем телом, но все равно пытается унять дрожь, передергивая плечами.
Он совсем не специально роняет вазу. Совсем не специально. Она сама упала. Он не хотел. Подросток нервно сглатывает и как перепуганный ребенок. Который сейчас напакостил, отходит в сторону, стараясь закрыть руками свое лицо. Ваза. Ваза. Он разбил вазу. Совсем случайно. Он не хотел.
- Я не хотел, - тихо шепчет себе парень, схватившись за свои кудри, тянет себя за волосы и только сейчас поворачивает голову немного вправо. Только сейчас бета замечает кого-то ещё. Парень разжимает руки и теперь активно моргает, стараясь сфокусировать свой взгляд и понять, кто это. Перед собой Айзек видит лишь мутную картинку, мутный, серый силуэт. Потирает глаза руками и уже картина становится яснее. На секунду парень видит своего отца. Да, того самого с серьезным выражением лица, проницательным взглядом и теми же очками, отец смотрит на младшего Лейхи и парень непроизвольно вздрагивает от такого тяжелого взгляда, зажмуривает глаза. А когда открывает, то видит перед собой совсем другого человека. Питер. Дядя Дерека. Лейхи облизывает нижнею губу, медленным шагом идет к старшему Хейлу, наступая подошвой своих кроссовок на осколки вазы.
- Где Дерек? Мне нужна его помощь, - тяжело говорит подросток и едва может дойти до дивана. Он просто как тряпочная кукла рушится на диван, уткнувшись, лицом в не мягкую подушку. Парень тяжело дышит, его сердцебиение, кажется. За этот короткий период только участилось. Такое чувство, что его сердце сейчас вырвется наружу. Ну, почему всегда он? Почему всегда в такие передряги попадает именно Айзек? Черт.
- Я не знаю что со мной, - парень забирает подушку и закрывает ею себе голову. Он словно старается спрятаться. Эти звуки. Биение его сердца, ещё вдобавок спокойное сердцебиение Питера. Нет. Черт. Нет.

Power, and control.
Give a little, get a lot,
Yeah you may be good looking,
But you’re not a piece of art.